— Нет, прости меня, нет, я не знаю от чего это. Как ты такое могла подумать, я тебя не хочу.
— Чтоооо? — Она дала ему сильную пощечину, и, взяв его член в руку, начала с силой тянуть вверх, пытаясь его оторвать, вызывая при этом жуткую боль. — Ты что хочешь сказать, что я уродина, что меня не можно хотеть, да, ты это хочешь сказать?
Она уже перешла на крик:
— Нет, нет, что ты. Ты очень красивая. Красивее тебя на свете нет. Да я тебя хочу, я тебя хочу уже очень давно. Ты самое прекрасно создание, которое я когда-либо видел на земле.
От его слов Марина опешила, и несколько убавила хватку. Она не ожидала услышать подобное.
— Может быть ты влюблен в меня, и именно поэтому помешал мне переспать с Никитой? А, отвечай!!!
— Да, так оно и есть. Я люблю тебя, очень сильно люблю.
Женя жутко покраснел от стыда. Он только что признался в любви девушке, с которой, как он понимал и сам, у него никогда ничего не будет, и быть не может. Они были слишком разные, из разных миров, к тому же она была старше его. Он прекрасно понимал, что это безответная любовь, и никогда не собирался ей признаваться в своей любви, поскольку понимал, что это вызовет лишь смех с ее стороны. А здесь она с него выбила это признание, да еще при столь пикантных обстоятельствах. Он не мог смотреть ей в глаза, ему было жутко стыдно. Нужно сказать, что при этом она не смеялась. Она оставила его хозяйство в покое и несколько отошла в сторону, рассматривая его из расстояния:
— Любишь, говоришь. Интересно…
Она постепенно осознавала, что только что произошло. Она легко улыбалась и в ее душе присутствовала радость. Но не обычная радость, а лукавая. Так иногда бывает, когда делаешь что-то плохое, и прекрасно это осознаешь, но от этого становиться еще приятнее. Наслаждение вперемешку со страхом от нарушения запретов. Она была очень сильно возбуждена, у нее ныло в низу живота. А в душе зародилось доселе неведомое ей сладкое ощущение, которое она еще не могла объяснить. Она поняла, что это ощущение происходить от осознания власти, причем запрещенной власти. Она поняла, что Женя теперь полностью принадлежит ей, и будет исполнять все, что она ему скажет, ведь одно дело делать что-то из страха и совсем другое из любви, а в ее случае так вовсе эти два компонента хорошо сочетались, обвязывая Женю кандалами с головы до ног. От этих мыслей у нее даже мурашки по коже пошли. Она даже подобрела в некотором роде. По крайней мере, это было видно внешне, поскольку на смену злости ее лицо надело легкую лукавую улыбку:
— Ладно Женька. Раз уж так, я не буду тебя выгонять из дома. Живи здесь. Но как ты сам, наверное, догадываешься, теперь наши отношения будут совсем другими.
Она легла на кровать и накрылась покрывалом. Немножко пошабуршав под одеялом она вынула штанишки и, бросив их на пол, вопросительно уставилась на Женю:
— Тебе что, особое приглашение нужно. Живо лезь под одеяло и вылежи мою киску так, чтобы она вся сияла от блеска. Живо, живо, чего застил как вкопанный?
Женя, не вымолвив ни слова, полез под одеяло. Добравшись до ее гладко выбритой киски, он нежно в нее впился и начал смачно сосать. Опыта ему было не занимать. Это оценила даже Марина. Она не ожидала, что ей будет настолько приятно. Она вцепилась руками в одеяло и сильно сжала кулачки. Ей это очень нравилось, она испытывала неимоверное наслаждение. Женя вылизывал ее на совесть. Он очень хотел загладить свою вину. Он даже себе представить такого не мог, что это закончиться именно так. Ведь раньше он только мечтал, о возможности прикоснутся к Марине, а сейчас уже смачно лизал ее маленькую розу. Он то со всей силы впивался в нее губами, то нежно посасывал ее клитор, то проводил языком по всей поверхности ее цветка, то отклеивался от нее своим ртом, и широко его открыв, омывал ее бутон жаркими струями воздуха. Маринка просто тащилась от наслаждения. Ее глаза и рот были очень широко открыты, и она попеременно вздрагивала от неописуемого, и доселе ей неведомого наслаждения. Она была уже очень близка к оргазму, но кончать так рано она не хотела. Она хотела помучить Женю, сделать ему больно. А по Жениному поведению совсем не было видно, что он страдает. Даже наоборот, та страсть, с которой он придавался сему занятию, говорили, скорее, совсем о противоположном. Чувствуя, что уже не может сдержаться и что вот вот взорвется в оргазме, она быстро схватила Женю за волосы и отстранила его голову от своей промежности:
— Тихонько, не так быстро. Не думай, что ты так легко отделаешь.
Если честно, то Маринке хотелось его хорошенько выпороть. В поисках подходящего предмета, Марина начала рыться в родительском шкафу. Какую же радость она испытала, обнаружив там полный необходимый набор. Там были и плетки, и наручники, и страпоны. Она не ожидала обнаружить все это там, ее бы удовлетворил и хороший, кожаный, отцовский ремень, но обнаружив столь неожиданные предметы, она ничуть не расстроилась. Она взяла плеть и залезла обратно на кровать. Она присела на корточки, и, опираясь спиной о подушку, раздвинула колени в стороны, открывая доступ к своим прелестям:
— Ну что мой мальчик, теперь мы можем продолжить.
Увидев плеть, Женя пришел в ужас. Его уже давно не пороли, а если пороли, то не так уж и сильно. А здесь плеть держала Маринка, рассерженный подросток, которой от злости мог и позабыть о мере:
— Маринка умоляю тебя, не бей меня, я этого очень боюсь. Смотри, как я тебе хорошо лизал. Я тебя буду лизать, когда и где ты захочешь, только не наказывай меня плеткой.
— Молчать сука! — Она с размаху заехала Жене плеткой по груди, оставляя на той красный след. — Радуйся, что ты вообще тут живешь, а за свое поведение ты непременно будешь наказан. Ну, чего ты уставился. Быстро нагибай свою рожу и присасывайся.
Женя, почесывая грудь от боли, наклонился и снова начал вылизывать киску своей повелительницы. Перед глазами Маринки красовалась белоснежная, маленькая Женина выпяченная попка, которая так и просила, чтобы ее отхлестали. Маринка томилась в предвкушении. Она подняла плетку вверх, делая замах, и тут же заметила, как Женька сжался в ожидании удара, и с силой опустила плетку на Женькину попку, вызывая у того жуткую боль. Женя даже вскрикнул от боли, и заелозил своим языком еще быстрее в ее промежности. Потом последовал еще один удар, а потом еще и еще. Каждый раз Женя вскрикивал, и очень быстро по его лицу начали течь слезы. Одну руку Марина опустила ему на голову и гладила его волосы, а другой порола его зад. Ее это жутко заводило. Женя старался изо все сил, ему казалось, что если она испытает оргазм, то прекратит его пороть. Также Марине нравилось ощущать как после каждого ее удара, она ощущает его реакцию своей киской, поскольку после каждого удара он вздрагивал и подавался немножко вперед, а также издавал мычащие звуки. Не имея больше сил сдерживаться, Маринка начала кончать. Она с силой прижала Женину голову к своей промежности, и начала бешено и яростно хлестать того по заднице, доводя ее до цвета носа, пьяного моряка. Вскоре, Марина глубоко и громко дыша, испытала, пока еще, самый сильный в своей жизни оргазм. Ее бедра ходили быстро влево-вправо ходуном, Женя еле-еле успевал ловить ее нежную письку своими губами.
После оргазма, Марина оделась и вышла из комнаты, а Жене приказала спрятаться в шкафу и не выходить пока она не прикажет. Через пять минут она пришла в спальню еще с одним, очень сильно выпившим парнем и, раздев его, уложила на кровать. Женя сидел в шкафу не смея высунуть, без ее приказа, головы. Потом она разделась и, став над парнем на четвереньки, начала делать тому миньет. Женя почесывая свой горящий зад, смотрел за всем происходящим из щели шкафа и очень сильно злился. Его любимая девушка сейчас сосет, какому-то парню хуй, и, наверное, собирается с ним переспать. После всего случившегося Женя уже не смел ей мешать. Он знал, что если это повторится, то она его уже не простит. Потом Марина завязала, очень плохо соображающему парню глаза, сказав при этом, что с закрытыми глазами ощущения острее и поманила Женю своим пальчиком:
— Андрюша, ты не против, если к нам присоединится еще одна девушка.
— Да нет, пускай.
— Женечка войди пожалуйста, Анрюшка согласился тебя отыметь.