Наконец он вернулся. Немного помолчал, потом — подошел ко мне… подсел…
— Чего ты не одеваешься, Лен?
Я молчала, потому что не знала, что ответить ему – что не скажи, будет чудовищно стыдно, — и только смотрела на него исподлобья…
— Прости меня, что так вышло. Пожалуйста, — вдруг сказал Славик. Чего-чего, а я этого я не ожидала. – Я не знал, что так будет. Честно.
Я застонала в ответ. Славик посмотрел на меня… положил мне руку на голое бедро и сказал:
— Я понимаю, чего тебе хочется. Сделать тебе?… и, не договорив, вдруг нагнулся к моей письке и поцеловал ее. Меня пронзило сладким током; я застонала громче и раздвинула ноги, как могла, подставляя ему письку. Мысль о том, что он меня сейчас «вылижет», порвала мою душу на клочки, и я предвкушала блаженство, зажмурив от стыда глаза.
Степень этого блаженства я даже и близко себе не представляла. Когда Славин язык прошелся по моей письке – волна, замершая на самом краю, вдруг стала оползать, обволакивая меня радужным дурманом – и обрушилась вниз, в сладкую пропасть без дна… Я закричала надсадно, как от страшной боли; Слава впился в мою письку, а руками держал мои соски и выкручивал их. Мне казалось, что он – страшное чудовище, которое пожирает мою письку, пожирает меня всю, и сейчас сожрет полностью, и меня уже не будет, я растворюсь вся в чудовищно сладком Ничто…
Я никогда даже и не думала, что бывают такие страшные оргазмы. У меня в голове светились какие-то линии или круги, я будто перестала быть собой и превратилось в одно сплошное сладкое месиво… Потом, когда все кончилось, я лежала, глядя на Славика — он вытирал рукавом лицо, перемазанное моими выделениями, — и молчала… В голове не было ни одной мысли, кроме бездонного, чудовищного удовлетворения и пустоты. Славик тоже не знал, что говорить; вдруг он сказал «Извини, я сейчас» — и вышел. Через полминуты я услышала из туалет приглушенные стоны, а затем он вернулся ко мне – с красным лицом.
Он снова подсел ко мне… положил, немного поколебавшись, руку мне на голову, погладил… «Ну как, все хорошо?» — и улыбнулся мне. Я не могла говорить, но уцепилась за эту улыбку, как за последнюю возможность вернуться в мир, из которого я выпала, сняв трусы… Он стал гладить меня по спине, по всем телу и говорить:
— Главное, ты не должна плохо думать о себе. Главное, что тебе было очень приятно, а на все остальное забей! Ты получила удовольствие, и ничего такого о себе не думай: все это нормально… Ты никакая не блядь, запомни! Ты – чудесная девушка, красивая, чистая, самая лучшая в мире…
Как он только понимал, что делается во мне! Я, растворяясь от его ласк, мурлыкала – и все теснее прижималась к нему. Мы всю жизнь едва общались – «привет», «пока», «классно выглядишь!», «алгебру выучил?» — но сейчас он вдруг стал для меня таким близким, каким не был никто и никогда. Какие, в самом деле, преграды могут быть перед человеком, который только что подарил тебе самое большое блаженство в твоей жизни, а сейчас – нежно, успокаивающе гладит тебя по голому телу, и ты лежишь перед ним – голая, беззащитная?.. Все дистанции улетучились, будто их и не было – и я, наконец, прижалась к нему, положила голову ему на колени и уткнулась в них… Обняла его крепко-крепко… Мне очень нужно было человеческое тепло – и Славик стал самым родным для меня…
Так началась наша любовь. Славик сделал чудо: я ушла от него без неприятного осадка, без презрения к себе, а напротив – с ликованием, с блаженством в душе! Каждая клеточка во мне пела, и душа тоже пела!.. Он проводил меня до самого дома – и, когда мы прощались (я снова не знала, что сказать, как отблагодарить его), — он вдруг взял меня руками за плечи, притянул к себе, обнял… и поцеловал. В нос. Но это было так нежно, с такой любовью, что я взвизгнула от восторга, обвила ему шею руками – и стала страстно целовать и лизать его везде, где могла. Целовать – и благодарить, благодарить…
После того дня в моей жизни начался сразу и рай, и ад. Рай – со Славой: мы виделись каждый день, открывали друг друга, ласкались, общались… это казалось блаженным сном, подарком, чудом… А ад был в школе. Я стала врагом всех, кого Слава выгнал в тот день. Про меня абсолютно все кричали «блядь» и «бритая пизда». Я не могла спокойно пройти из класса в класс. Слухи о моем разврате достигли такой степени, что мама повела меня к гинекологу, и только когда он подтвердил, что я девушка, мама стала немного верить мне… Славу несколько раз били. Он сильный, но его подкарауливал вчетвером и впятером… В общем, началось такое, что мы твердо решили переходить в другую школу. Вдвоем.
И мы так и сделали… но перед этим была еще одна история. Однажды нас со Славой подкараулили все те же ребятки – бывшие наши приятели, а ныне стадо озверевших дебилов, — заловили, окружили кольцом, и Ромка сказал:
— А ну, сладкая парочка, трахайтесь! Выеби ее, Славочка, тебе ведь так этого хочется!
Слава послал его подальше. В ответ они начали его бить. Я кричала, но был поздний вечер, и меня никто не слышал. Меня стали раздевать… порвали на мне одежду – и скоро я осталась голой. Слава, избитый, с окровавленным лицом, продолжал посылать всех. Ромка сказал ему:
— Если этого не сделаешь ты, это сделаем мы. Смотри, какая сладкая голенькая блядь!..
Слава попытался было стряхнуть всех с себя, крикнул мне – «беги!» — но нас обоих крепко держали. И тут я вдруг поняла, что мне делать. Я сказала:
— А ну, ребятки, покажите, что у вас есть под трусами!..
Мне было страшно и гадко, как никогда. Но я делала это, чтобы спасти Славу – и только молилась, чтобы он оказался достаточно сообразительным.
«Ребятки» зашумели, засвистели, обступили меня (их было 5 человек), стали лапать, щипать, мять мне грудь. Я опять почувствовала тот страшный сладкий холод, который испытала, когда меня брили… Но виду не подала – и старательно играла «настоящую блядь»:
— Ну? Кто первый? Небось от страха у всех хуи поотвисали? А, Ромочка? А в попку слабо?..
Ромочка заухмылялся и спустил штаны. Но член его действительно висел в полусонном состоянии, как вареная сарделька. Я засмеялась и начала издеваться над ним. «Ребятки» тоже заулюлюкали. Ромка отчаянно матерился и дрочил свой член. Внимание всех было приковано к нему и ко мне.
И тут мои молитвы были услышаны: Слава, которого держали вполсилы, позабыв о нем, вдруг изловчился – обхватил одного пацана, Димку, как мешок с дерьмом, раскрутил его за ноги – и обрушил на всех остальных. Димка вопил и матерился в воздухе. Слава не отпустил его – оттащил обратно, снова раскрутил – и снова швырнул в пацанов, крикнув мне – «Беги!» Началась жуткая потасовка – а я, как была голая, побежала по городу куда глаза глядят. Слава побежал за мной.
«Ребятки» бросились за нами… но мы выиграли несколько секунд времени и, хоть я и сильно поранила босые ноги, «ребятки» стали отставать. Наконец мы остались одни среди города – далеко от дома: я с изрезанными ногами, голая,и избитый Слава. Мне было больно стоять, и я села прямо голой задницей на асфальт. Слава шатался; но ему хватило сил, чтобы вытащить мобилку, которая чудом оказалась целой, и вызвать скорую. «Скорая» приехала еще через два часа…