Глава седьмая
У меня внутри все сжалось от его слов, что же он придумал на этот раз. Я повернулась на бочёк, одёрнула халатик, прикрыв тем самым свое обнаженное тело от его любопытных взоров, подложила ручку под головку и пристально посмотрела на него. Возникла немая пауза.
— «Тетя Нина, вы на меня смотрите, как на врага народа!» — после некоторого замешательства изрек он.
— «Я же хочу сделать, как лучше. А вдруг эти фотки кому-нибудь попадут в руки и вас узнают! Мне это тоже будет весьма неприятно, ведь во многом виноват я. Это же я вас фотографировал, хотя и по вашей просьбе. Надо было мне вас не слушать», — продолжал он, видя, что я молчу и с готовностью его слушаю.
— «Завтра мама уже не пойдет в третью смену, будет выходная и поэтому надо всё сделать сегодня, сегодня забрать у него фотки»
— «Витя, я с тобой полностью согласна, чем быстрее ты у него их заберёшь, тем будет лучше. Вот пойди и забери их у него сегодня», — подвела я итог его монологу.
— «Ну, он их не отдаст. Он сказал, что только вам и то когда вы ему отдадитесь»
— «Витя, это бред. Этого никогда не будет. Ладно, давай заплатим ему денег. Сколько он хочет?»
— «Тетя Нина, он хочет только вас. Ни за какие деньги он не откажется от своей затеи»
— «Давайте я вам расскажу, что я придумал, а там вам самой решать, что делать!»
Я пытливым взглядом посмотрела на него, прямо ему в глаза, стараясь понять, какие чувства владеют им сейчас. Желание помочь или унизить, подавить мою волю, растоптать мою честь и достоинство порядочной женщины, сделать в своих руках послушной сексуальной игрушкой. Да, я была сейчас практически в их руках, они могли со мной сделать всё, что угодно. Только одна мысль о том, что эти фотки могут оказаться в чьих-то руках, и я буду опознана, меня приводило не то, что в ужас, а в такое состояние, которое абсолютно лишало меня воли. Я становилась, как зомби, не могла ни думать, ни принимать хоть какие-то разумные решения. Только следовать командам и распоряжениям. Критически окружающий мир я уже не воспринимала.
— «Ну и что ты придумал», — после некоторой паузы выдавила я из себя.
— «Тетя Нина, все будет отлично, только не переживайте. Он даже и не узнает, что сношал вас»
У меня все внутри напряглось, и тихим голоском спросила:
— «Как это меня он будет сношать, да еще и не узнает?»
— «А вы «Декамерон» Джованни Боккаччо читали? Там таких случаев описано множество. Вот и мы последуем их примеру»
Я ему ничего не ответила, только пытливо смотрела прямо в его зелёненькие глазки, пытаясь понять, что он хочет сделать со мной. Мне было дико обсуждать с этим мальчишкой, кто, когда и как меня будет удовлетворять, да и будет ли вообще это удовлетворением, а не пыткой. Мой разум не мог всего этого понять, страх разоблачения моей измены и моего поведения сковывал его, не давал возможности реально оценить ситуацию, придумать, что-то дельное, стоящее, выкрутиться из этого страшного положения. Мне нужно было как-то расслабиться, попытаться взять себя в руки.
И я встала с дивана, не обращая внимания, даже на огромное мокрое пятно от спермы и моих выделений на нём и моём халатике, подошла к шкафчику, достала из него начатую бутылку водки. Сев на диван, я без всякой закуски, молча, одну за другой выпила под ряд несколько рюмок в полной тишине под удивительным взглядом Виктора. Приятная, живительная влага разлилась по всему телу. Головка чуть затуманилась, принеся мне некоторое успокоение, проблемы начали казаться менее значительными и разрешимыми.
— «Ну, давай, Суворов, излагай свой план!»
И он, дрожащим голосом, то ли от волнения, то ли от страсти или от того, что я, взрослая, замужняя женщина, мать двоих, уже взрослых детей, по его мнению, полностью в его руках, заговорил:
— «Тетя Нина, вы пойдете ко мне в комнату, ляжете на кровать, а я задёрну шторы, выключу свет, и он никогда в жизни не узнает, что это были вы. Я ему скажу, что это ваше условие не включать свет и делать все в полной темноте. А вы ещё и простынкой накроетесь, так, что вас никто и никогда не узнает. Ну, конечно и я буду рядом, чтобы ничего не случилось непредвиденного. Я даже, если хотите, буду вас целовать постоянно. Выше пупочка мы его пускать не будем»
Я тупо смотрела в пол, не зная, что ему ответить, периодически опрокидывая рюмочку за рюмочкой. И вот бутылочка пуста, и я, пошатываясь, встаю с дивана и достаю вторую, не обращая уже внимание на то, что подол халатика сзади задрался и прилип к попке, обнажая тем самым самое сокровенное у женщины место, а одна грудь, бесстыдно вывалилась из-за расстегнутой верхней пуговички халатика.
— «Тетя Нина, может, хватить, вам пить. Пойдемте я вас умою»
Молча, я наливаю и пью, наливаю и пью. Мне уже не хочется пить эту гадость, но только она уводит меня от возникшей проблемы.
У меня нет выхода. Сегодня второй раз за день у меня возникает такая проблема, что на голове от ужаса становятся волосы дыбом, подкашиваются ножки, кровь отливает от сердца и хочется убежать куда-нибудь, спрятаться. Но от себя не убежишь и от таких проблем тоже. Какая я дура, что натворила, как могла так низко опустить себя. Опустить себя до того уровня, что мне, взрослой, опытной женщине, какой-то молокосос, который годиться мне в сыновья, указывает против моей воли с кем и как я должна спать, кому я должна отдаться. Это ужас, просто ужас…