В нескольких словах обрисовываю ей положение вещей. Она внимательно слушает и весело отвечает:
— А на фига тебе это надо, подруга? Забей на все, стриги бабло с магаза, и отрывайся по полной. Один раз живем, верно?
— Надюха, ты не понимаешь. Может быть, я уже банкрот, и мне нечего стричь с магазина.
— Логично, — подумав, соглашается Надюха, — буду у тебя завтра около 18. 00. Захвати всю документацию за последний квартал хотя бы, больше все равно не унесешь. И эспроприируй у них бухгалтерскую программу. Но за это, подруга, с тебя роскошный ужин. Все, целую.
Не дождавшись ответа, она бросает трубку. В этом вся Надюха. Не иначе, к ней подкатил какой-то сомнительный субъект. И то сказать, сочная блондинка с великолепной фигурой и натуральной грудью хорошего пятого размера.
Падаю в постель, как подкошенная.Бессонная ночь, сумасшедший день, все навалилось разом и мои веки наливаются свинцовой тяжестью. Будильник ставлю на 8. 30. Я сейчас не абы кто, а настоящий собственник.
И сразу же ко мне приходит ОН. Улыбаясь своей грустной улыбкой, глядя лучистыми глазами цвета весенней тайги, он ловко расстегивает на мне пуговицы, освобождая мое жаждущее тело от лишних преград. Мое естество рвется навстречу этим прикосновениям, как лава вулкана прорывается наружу из жерла кратера. Я мечтаю об этих пальцах, которые, наконец-то, лягут на мою горячую грудь, сжав ее почти до боли. Мои бедра распахиваются в ожидании его прекрасного тела, и я кричу, кричу, кричу от наслаждения.
Просыпаюсь ровно в 8. 29, за минуту до звонка будильника. Между ног было мокро и тепло. Я никогда не испытывала оргазма во сне, это оказалось неожиданно приятно. Напевая себе под нос, готовлю завтрак из той снеди, что притащил Коля. Там и сервелат, и дорогой сыр, и сливочное масло. Из всего этого сооружаю огромный горячий бутерброд и с удовольствием уничтожаю его под чашку свежесваренного кофе. Это было донельзя пошло, но зато вкусно и питательно. Учитывая, что накануне я совсем ничего не ела. Чашка кофе в кабинете Михалвалентиныча — не в счет. А вечером слишком устала, чтобы что-то готовить.
Ровно в 14. 00свеженькая, словно майская роза, я уже красуюсь в приемной директора моего (моего!) магазина и щебечу с секретаршей, обсуждая последние новости из жизни эстрадных звезд.
— А вы знаете, что В. наконец развелась со своим тираном и вышла замуж за К.
— Да что вы такое говорите?!Ведь К. моложе ее лет на пятнадцать.
— Мало того, ради нее он бросил жену с тремя детьми.
— Да вы что? Куда катится мир…
Михаил Валентинович самолично распахивает передо мной тяжелые дубовые двери и предлагает пройти в его кабинет.
— ЕленаБорисовна, дорогая моя. Вы так прекрасны, что у меня слов нет. Этот жемчужный гарнитур так выгодно оттеняет вашу шею. Вашу лебединую шею.
Последние слова Валентиныч произносит почти шепотом, вплотную подойдя ко мне и обжигая горячим дыханием ту самую шею, которой восхищался.
Бросаю на него ироничный взгляд и говорю:
— К делу, дорогой Михаил Валентинович. Надеюсь, документация по магазину готова? У меня нет времени. Да, и скажите программистам, пусть сделают архив действующей бухгалтерской программы. Посижу дома, поразбираюсь что к чему.
— Непременно, Елена Борисовна. Все необходимое давно ожидает вас в кабинете главного бухгалтера.
По-видимому, Михаил Валентинович несколько разочарован тем, что его чары не произвели должного эффекта. Да и наплевать.
Суетливая женщина средних лет, которую мне представили, как главного бухгалтера, мечет передо мной папки с надписями «Банк 4-й квартал № 1», «Касса 4-й квартал№ 1», «Книга покупок 4-й квартал №1», «Книга продаж 4-й квартал №1». Что там дальше, уже не упомню. Понимаю я только одно — в «Черроки» это все не влезет.
— Прикажете машину? — насмешливо спрашивает Михаил Валентинович, стоящий за моим правым плечом.
— Будьте добры, — отвечаю я, — архив программы вышлите мне по электронке.
В 18. 30 в дверь раздается долгожданный звонок. Надюха верна себе и опаздывает на все, без исключения, встречи ровно на полчаса. Этоона считала признаком хорошего воспитания.
— Приветики, приветики, — Надюха влетает в прихожую, разнося вокруг ароматы итальянских благовоний, — Все хорошеешь, подружка. Как тебе это удается?