— Хорошо. Но только один раз.
— Деньги я буду передавать этому бурдюку сама? — перешла я к деловой части беседы.
— Предоставь все мне. Завтра иди к нему на прием и ни о чем не спрашивай.
Зная отца, я могла быть спокойной за исход завтрашней беседы с полковником. Чокнувшись бокалом с бутылкой мартини, выпиваю за свое гениальное решение и отправляюсь в душ. Ужин я заказала в номер, собираясь отметить начало первого серьезного репортажа «Из жизни заключенных». Проклятый телефон звонит тогда, когда я едва приступила к мясу по-французски. Экран предательски высвечивает номер Максимова и понимаю, что во избежание… неплохо бы ответить.
Черт возьми, совсем о нем забыла. А ведь должна была сегодня скинуть макет статьи. Номер готовится на следующую пятницу. Мне не успеть.
— Слушаю Дмитрий Юрьевич, — елейным голоском отзываюсь на раздраженное пиликанье.
— Явольская, где обещанная статья? Какого черта я сижу в редакции в девять вечера, когда меня дома ждет жена с ужином. Сама-то, небось, в ресторане трескаешь. Папенькины-то денежки позволяют по ресторанам питаться.
Так, ну это уже чересчур. Какого черта, ты, потный дурак, через слово полоскаешь имя отца?!
— Я готовлю репортаж, Дмитрий Юрьевич, — ледяным голосом сообщаю ему потрясающую новость.
— Какой репортаж, сто чертей на вилы? Ты что, журналистикой решила заняться? Папа из дома, что ли, выгнал?
— Дмитрий Юрьевич, я, конечно, понимаю ваши чувства, и полностью с ними согласна. Однако это не дает вам права оскорблять моего отца. А то, слышали, клевета теперь уголовное преступление… И срок давности по ней продлен до трех лет. А дома у нас все подписочки с вашими газетенками. Теми самыми, где вы порочите имя, честь и деловую репутацию моей семьи.
Заканчиваю ехидным голосом и думаю: « Почем сегодня ваш квас, сударыня».
Максимов осаживает коней и говорит уже совсем другим голосом.
— Елена Борисовна, простите за вспыльчивость. Поймите меня правильно, я сегодня даже не обедал, а уже девять вечера. Так что там с репортажем?
Вот так-то лучше. Вижу, вижу, боров, как у тебя подмышки вспотели. Не боись, сейчас потопаешь домой к своей упитанной супружнице. Она тебя оладушками накормит.
— Дмитрий Юрьевич, я прошу вас дать мне еще неделю. Открылись новые обстоятельства, репортаж обещает быть бомбой. Я надеюсь, что смогу раскопать дело десятилетней давности.
— Хорошо, Леночка, командировку я тебе продлю. Но ты обещаешь, что статья будет сенсацией?
— Дмитрий Юрьевич, ну когда я вас подводила.
— Вот том-то все и дело. Ну, хорошо, работай.
Улыбаюсь телефону, смотрю на прерванный ужин. Есть уже не хочется, все выкидываю в мусорку. Ничего, зато не потолстею. Расстеленная постель призывно подмигивает подушкой, приглашая на боковую, чем я и пользуюсь.
***
— Ванька, слышь, а что за краля к тебе приходила? — его теребили за за воротник тюремной куртки. — Ты же говорил, что у тебя родственников не осталось. А для невесты ты молодой слишком.
— Отстань, Пуля, я спать хочу, — Иван отвернулся к стене, давая понять, что ему разговор не интересен.
— Не, ну просто занятно. Может из «невест на час»? Их сейчас много по колониям шастает. Благотворительностью занимаются. Так я бы воспользовался, если что. Ты-то кто, пацан совсем. А я-то поопытней буду. Что за краля-то, а? Не томи душу.
— Журналистка она, — нехотя ответил собеседник, — пришла интервью брать. По делу о матери.