ситуации, но это было то, что заставило большинство из них отказаться от всякого сопротивления на третьем или четвертом видео. Лишь немногие, Сьюзан, Джули и Патрисия, были в более чем десяти видеороликах, и все трое были более чем готовы трахнуть Бруссара любым извращенным образом, каким он хотел. Остальные все закончили после шести или семи видеороликов, к тому времени все запреты были насильно сняты. Бен предположил, что Бруссару просто стало скучно, после того как он заставил их поработать по всему спектру.
Бен узнал нескольких женщин с различных вечеринок в банке, на которых он был с Дженнифер. Он знал, что Сьюзан была той женщиной, с которой он познакомился на последней вечеринке, женщиной, руководившей аудиторским отделом. Он не мог вспомнить ее фамилию, и видео не раскрыло ее. Тем не менее, она могла быть прекрасным третьим соучастником заговора, и Бен сделал пометку, чтобы взломать ее систему и посмотреть, что он там сможет найти.
Вернувшись к видео, снятым более восьми месяцев назад, он посмотрел на список имен. Хотя он не хотел больше смотреть эти видео, могло быть что-то, что дало бы ему представление о личности третьего сообщника Ричардса и Бруссара, на которые те неоднократно ссылались в своих электронных письмах. Он знал, что третьим участником была женщина — они всегда обращались к ней в женском роде, — но не имел ни малейшего понятия о ее личности.
Собираясь уже сдаться, Бен пролистал файлы с именами почти одиннадцать месяцев назад. Его глаза расширились, и он застыл, боясь нажать на файл. «Дженнифер 5». Он смотрел на экран, казалось, целую вечность, но на самом деле это длилось немногим больше минуты. Затем, сосредоточившись на экране, он затаил дыхание и щелкнул по файлу…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ребекка Лайонс въехала в подземный гараж своего многоквартирного дома. Заглушив машину, она открыла дверь и проверила волосы и макияж в зеркало заднего вида. Откинув волосы назад пальцами, она глубоко вздохнула, схватила свой портфель и вышла из машины. Она оглядела хорошо освещенный гараж, никого не увидев, прежде чем зашагать к лифту. Она прислушивалась к шагам и не спускала глаз с парковки, пока ждала, когда откроются двери.
Как только двери открылись, она поспешила в лифт, нажала «Закрыть двери», затем нажала номер 12. Ее тело оставалось напряженным в ожидании, пока закроются двери, и когда двери наконец закрылись и лифт начал подниматься, она смогла, наконец, снова нормально дышать.
«Девять лет спустя, — подумала она в миллионный раз, — а я все еще нервничаю». Затем на ее губах заиграла натянутая улыбка.
«Хорошо, — подумала она, — потому что, если бы она была такой осторожной, этого бы никогда не произошло».
Когда двери открылись на верхнем этаже, Ребекка вышла из лифта, повернула за угол и с кем-то столкнулась.
— Извините, — сказала она, инстинктивно прижимая к себе портфель.
— Ребекка, — сказал мужчина, и она чуть не упала в обморок. Спустя восемь лет она все еще могла узнать его мягкую радость каждый раз, когда он произносил ее имя.
— Бен? — Она посмотрела на него. Конечно же, это Бенджамин Брэдфорд во плоти. Такая же аккуратная фигура, такая же короткая стрижка с пробором на боку, такие же глубокие карие глаза, те же выцветшие джинсы, поношенные теннисные туфли и футболка. Если бы не несколько седых прядей, которые, как ей казалось были преждевременными для мужчины лет тридцати, и выражение его лица, за восемь лет он не изменился ни на йоту.
— Ребекка, — сказал он, — мне нужна твоя помощь.
Ее лицо напряглось.
— Как ты сюда попал? — потребовала она. — Это здание под охраной.
Он прочистил горло, выражение его лица стало еще более отчаянным.
— Я знаю кое-кого, кто здесь живет. Старый клиент. Они меня впустили.
— Что ты хочешь?
— Помоги, — повторил он. — Мне нужна твоя помощь.
Она изучала его лицо. Она никогда не видела его таким. Все те годы, когда они встречались, четыре лучших года ее жизни, за которыми последовал один из худших, она никогда его не видела… испуганным. Она поняла, что теперь он выглядел именно так. Испуганный. И проигравшмй. Это ее рассердило.
— Конечно, тебе нужна моя помощь, — сказала она, каснувшись его, когда шла к своей двери. — Где ты был, когда мне была нужна твоя помощь? А? Ты можешь мне на это ответить? А теперь тебе нужна моя помощь?
Она слышала, как он шел за ней, когда она открывала дверь.
— Это нечестно, Ребекка, — взмолился он. — Ты знаете, что все было не так. Я был рядом с тобой. Я старался изо всех сил, ты знаешь, что я сделал.
Она оперлась на дверь. Он был прав, он вышел далеко за рамки служебного долга. И он бы продолжил, если бы она сама не потащила его руку и не оторвала ее. Та ночь сломала ее, и после восьми месяцев терпеливых попыток Бена вылечить ее, она знала, что не собирается выздоравливать. Терапия, любовь — ничто из этого не могло избавить ее от ужаса той ночи на всю жизнь. Так что, она сделала самое тяжелое, что ей приходилось делать, даже тяжелее, чем пережить ту ночь и ее последствия: она заставила единственного мужчину, которого она когда-либо любила, бросить ее.
— Входи, — прошептала она, открывая дверь и входя в свою квартиру. Она включила свет и пошла к своей спальне. — Присядь и расслабься, пока я вылезу из этого костюма обезьяны.
Через пять минут Ребекка вернулась в гостиную, чувствуя себя намного комфортнее в толстовке и свободных джинсах. Она прошла мимо Бена, сидевшего на диване, на кухню.
— Ты не хочешь что-нибудь поесть или выпить? — позвала она. Не услышав ответа, она схватила банку диетической пепси, открыла ее и вернулась в гостиную.
Бен сгорбился на диване, обхватив голову руками.
— Бен, — сказала она, свернувшись в кресле напротив него, — что случилось?
— Мне нужна твоя помощь.
— Почему моя?
Он закашлялся и сказал бесстрастно, полный тоски.
— Ты поймешь, как только узнаешь, что происходит. Что он с ними делает. — Он поднял глаза от своих рук и посмотрел на нее, в его глазах теперь вспыхнул гнев, и скривился.
— Кто? Кто что и с кем делает?
Прежде чем он ответил, его лицо вернулось на руки.
— Я хочу тебя нанять. Я могу сказать тебе только после того, как ты согласишься. — Его голос сорвался, и он казался на грани слез.
Ребекка почувствовала, как ее самообладание, ее холодная внешность начали таять при виде и звуке его голоса. Она понизила голос.
— Бен, давай, это Дженнифер? Девочки?
Она услышала глухой всхлип, но не могла сказать, из-за Дженнифер это или из-за девочек. Поставив газировку на журнальный столик, она встала со стула и подошла к дивану, не зная, стоит ли рискнуть сесть рядом с ним.
Так было с той ночи, особенно после ухода Бена. Ей приходилось заставлять себя терпеть человеческий контакт, чтобы не вздрагивать при самых случайных прикосновениях. Тем не менее, он рушился у нее на глазах, а она не могла придумать, что еще делать. Сидя на диване рядом с ним, она положила руку ему на плечо.
— Бен, — поощрила она, — ты должен сказать мне все, что хочешь. Я не смогу тебе помочь, пока ты не скажешь. — Когда он ничего не сказал, она добавила: — Хорошо, считай меня нанятой. Мы проработаем детали позже.
Он поднял глаза, увидел, что она серьезна, и начал говорить. Слабый и эмоциональный вначале, к концу он был одурманено монотонным.
Час спустя Ребекка могла лишь смотреть с отвисшей челюстью, когда Бен закончил рассказывать обо всей афере. Тем не менее, чуть более чем через минуту, после того как он замолчал, сигнализируя о конце истории, в ней взыграл адвокат. Она щелкнула защелками своего портфеля, вытащила ручку и блокнот и начала писать план.
— Хорошо, Бен, — сказала она, — тебе нужна моя помощь, и ты ее получишь. — Скорость ее письма увеличивалась, по мере того как усиливался ее гнев. — И я не собираюсь давать тебе особого выбора. Мы сожжем их задницы, и мы …