— Дани, как ты? Устал? Задницу натер?
— Нет, — соврал я, чтоб не грузить своими проблемами и без того занятого юного командира. Не то чтоб я такой весь из себя благородный, просто чем меньше грузишь человека, тем позже он захочет от тебя избавиться.
Поводья у меня забрали сразу, как только Айк недовольно посмотрел на кобылу, все еще смирно стоящую подле меня. Мы вдвоем (с Айком вдвоем, разумеется, а не с кобылой) неторопливо перекусили. Мне всухомятку кусок в горло не лез, а Айк, кажется, даже не замечал вкуса, погруженный в свои мысли. Руководить целым отрядом – это вам не облака хуем разгонять, ответственность большая.
Вторая часть перехода была более утомительна, каждый час тянулся физически долго, уставшие мышцы противно ныли, а Айк ехал где-то впереди, поочередно разговаривая с подъезжавшими к нему людьми. Моя скромная персона же никого не заинтересовала, и я плелся в гордом одиночестве, разглядывая на редкость однообразные пейзажи.
Когда бородач протрубил привал, я даже не смог обрадоваться – настолько устал. Попытался спешиться так, как учил квартирмейстер – но ноги, долгое время пребывавшие в одной позе, затекли, и я чуть не упал на радость всем, вызвав смешки и презрительное «Неженка!». Айк, невесть как оказавшийся рядом, поддержал меня рукой и наградил болтуна тяжелым взглядом. М-да, похоже мое присутствие не очень хорошо влияет на обстановку в отряде, как бы я ни старался быть как можно менее заметным.
Пока Айк руководил разбивкой лагеря, я присел на свое одеяло, неподалеку от черного кострища, куда его люди уже сноровисто приносили охапки хвороста. Надо бы конечно им помочь. Вот сейчас я только потянусь, глаза протру и пойду… Ох, как все болит…
Проснулся я уже ближе к ночи, от боли в склоненной шее (не в том я уже возрасте, что сидя спать) и от чувства, что к моему бедру прикасались чьи-то холодные пальцы. Я успел полностью проснуться, вздрогнуть и чуть не заорать дурниной, пока понял, что эти пальцы принадлежат моей же руке, которая затекла оттого, что во сне я как-то склонился на бок и отлежал ее. Собирался Дани помогать людям и отношения заодно наладить – молодец, что и говорить.
Конец вечера прошел так же тоскливо, как и весь день – после ужина (луковая похлебка, ну хоть не хлеб с сыром и на том спасибо) мы с Айком расстелили одеяла на охапке елового лапника и уснули, перекинувшись буквально парой ничего не значащих фраз.
Потянулись одинаковые мучительные дни – состояние похмельного зомби утром, когда болит буквально все тело, тупое однообразное покачивание в седле с единственной мыслью «Только бы не свалиться» целый день и полный уход из реальности в блаженную темноту на всю ночь. Я потерял счет дням, и хотя Айк уверял, что от столицы до Зирракса всего две недели пути, мне казалось, что эта чертова поездка вырвала из моей жизни как минимум два месяца.
Когда густые леса сменились чахлыми кустиками, с редкой травкой и песочными залысинами, аки на голове у почтенного мещанина, все люди стали себя вести более настороженно и на дневном привале Айк скомандовал полную боевую готовность. Если раньше воины были без шлемов и латниц, а щиты везли за спиной, то сейчас все щеголяли полным доспехом (правда, с открытым забралом) и поперемещали щиты вперед, на левое плечо. Некоторые даже поддели кольчуги под латные доспехи. А кто не надевал целую кольчугу, те просто закрывали незащищенные латами места кусками кольчуги. Я с интересом следил за этой позвякивающей компанией, и задумался на тему как же им, бедолагам, в таком доспехе ходить по-большому (пардон), ежели они ни согнуться в поясе не могут, ни руки завести под доспех, чтоб спустить штаны.
Из праздных, но интересных размышлений меня вырвал Айк.
— Надень, — он протянул мне что-то подозрительно тяжелое и металлическое. Кольчуга? Мне? Зачем? Чтоб я точно до приезда не дожил?
— Может не нужно? – робко попытался я донести глас разума и гуманности до моего повелителя.
— Дани, мы въезжаем в пограничную степь. Здесь набеги разбойников и орочьих отрядов случаются чаще, чем ты сморкаешься. Надень, на всякий случай. Но если что, в бой не лезь, – терпеливо пояснил он, напяливая на меня позвякивавшую хрень.
Ха, «в бой не лезь». А то бы я без этого предупреждения возомнил себя Авелином Победоносцем и встал бы на своей пегой лошадке в первый ряд кавалерии, можно подумать.
Кольчуга издалека – это сплетенная из металлических ниток рубашка. Кольчуга вблизи – это доспех из тысяч крепких расплющенных колец, каждое из которых заклепано для придания прочности. Кольчуга на твоей тушке – это тяжеленная, мажущаяся черным штуковина, которая бряцает от каждого движения, своим весом не дает тебе легко вскинуть руку, вдохнуть в полную грудь, пробежать от костра до лошади и вспрыгнуть в седло. Плюс шлем – тяжелое ведро, тянущее голову назад, мешающее слуху, воняющее окисляющимся металлом.
— М-да, не бог весть что, и шлем явно великоват, — протянул Айк.
– Пару дней придется потерпеть, Дани. Скоро будем дома. Щит я тебе подам, когда на лошадь сядешь.
Я, пошатываясь, неуклюже подошел к пегой. Попытался подтянуться, чтоб сесть в седло – почувствовал, что не смогу. С помощью Айка повеселив бойцов цирковым номером «Вознеси меня в седло кверху попою, придержи мою ногу во стремени» я, наконец, вознесся на своем одре. Через узкие глазницы шлема видно было отвратно, даже отверстия (вентиляция?) на металлическом грызле не спасали ситуации, но увидел я достаточно, чтоб убедиться: Айково воинство шныряет в железках, как будто в пижамах – быстро, ловко, ничего не задевая. Нет, ну как же воняет в шлеме-то! Поневоле порадуешься приснопамятному эдикту короля Стефана, чтоб его хирд гномов трахнул.
Худшее, однако, было впереди. Начало припекать солнце, и мой мозг в железном ведре потихоньку варился вкрутую. Воздуха не хватало, тяжесть кольчуги давила на грудь, тело отказывалось повиноваться, тяжелый щит неумолимо тянул вниз, голова кренилась то вперед, то назад. По спине, груди и лбу побежали струйки пота, едко припекающего глаза. Вдобавок от жары меня начало мутить. Тревожный зов рога, сопровождаемый повелительным криком: «К бою!», застал меня врасплох.
Пегая испуганно зафыркала, когда раздались крики и кони вокруг нее внезапно начали хаотично перемещаться, а я понятия не имел, как успокоить испуганную лошадь. Сквозь глазницы я заметил клуб пыли на горизонте.
— Поворачивай обоз!- Проорал прямо около меня голос Айка. Пегая шарахнулась в сторону от проносящегося мимо командира. Пока я вертел головой, телеги с припасами развернули поперек, заслонившись с их помощью от таинственного клуба.
— Командир, там варги! — закричал кто-то. Ой-ёй, значит мы попали прямиком в лапы грозе степей – оркам, мчащимся верхом на ужасных волках… Вот и нашел себе тепленькое местечко наложника.
Страх липкими пальцами сжал мои внутренности, пальцы похолодели, сердце бешено заколотилось. В клубе пыли стали различимы верховые фигуры, двигающиеся странными рывками. Низкий вой вторил кровожадным выкрикам на странном лающем наречии (хотя последнее я с перепугу мог и нафантазировать – потому что в шлеме действительно мало что слышно).
— Лучники! – Властный голос Айка уж точно не был фантазией, и каким-то странным образом его спокойствие немного передалось и мне.