— Ну хорошо, — согласиться с Крушининым мне казалось проще, чем спорить с ним, — и как же мне его отбить?
— Ты у меня спрашиваешь?
— Конечно, — я вызывающе улыбнулся Олегу. — Это же ты у нас специалист по соблазнению. Всегда при параде. Костюмчик. Выглаженная рубашечка. Походочка, взгляд, речи учтивые…
— Когда ты перестанешь надо мной издеваться, Березин? — Олег швырнул в меня махровым полотенцем. — Завтра зови его на пляж. Пиво и закусь беру на себя, культурную программу тоже. Место знаю — закачаешься! Глухое, природа, птички, кусты… Если уж ничего не получится, то хоть поглазеешь на его фигурку.
— Ты неисправим, Олег, — с сарказмом сказал я, а Крушинин вдруг стал серьёзным, подошёл ко мне, забрал из моих рук испачканную красками тряпку.
— Хочешь, я исправлюсь? — он склонился к моим губам, но я уперся ладонью в его грудь и шутливо остановил.
— Не смешно, Олег.
— А с чего ты взял, что я шучу?
Я ошалел. Никогда раньше я не видел Крушинина таким серьёзным. Даже когда в прошлом году его мать внезапно скончалась от инсульта, Крушинин умудрялся откалывать на похоронах плоские шутки. Выбора передо мной не было абсолютно никакого хотя бы потому, что мне не был нужен никто, кроме Андрея. Я продолжал строить из себя идиота и непонимающе смотрел на Олега.
Он ушёл от меня расстроенным, а я весь вечер злился на себя, отчего-то испытывая противное чувство вины. Мне было горько за Олега, стыдно перед Алексеем за дурную распущенность Крушинина. А любящим по-настоящему я Олега представить не мог. Скорее бы небо на землю рухнуло, чем он бы исправился.
***
Утром мы поехали на пляж, но, пока я вёл машину, парни уже успели слегка захмелеть, и больше всех напился Крушинин.
Место и вправду было тихим и красивым. Сразу за сосновым перелеском начинался луг. Песчаная дорога, что пролегала через него, вела к речному берегу, поросшему ивовыми кустами. Солнце сегодня грело, казалось, не только тело, но и душу. Высоко в лазоревом небе летали стрижи.
Мы вышли из машины, но Олег с Алексеем не стали дожидаться, пока я поставлю свою Инфинити на сигнализацию, и ушли вперёд. Мы с Андреем остались одни в некотором роде, и я уже испытывал искушение никуда не идти — остаться в этом маленьком сосновом бору, развести костерок, обнять весёлого Андрея за плечи и… Возможно, просто поговорить, а возможно, поцеловать и не отпустить от себя.
Но вот мой Горин, видимо, думал иначе, и вместо того, чтобы бросить на произвол судьбы Алексея и Олега, мы поспешили следом — догонять друзей.
Парни были так увлечены друг другом, что совсем не замечали нас. Они неторопливо шли по песчаной дороге, держась за руки, отчего я начинал злиться. Я был трезв и беспокоился о том, что подумает Андрей. На моё счастье Горин не отличался наблюдательностью и вовсю глазел по сторонам, любуясь красотами природы.
Я немного успокоился и решил не обращать внимания на Крушинина и Рыжика, когда вдруг услышал:
— Олег, а чего это Макс сегодня такой серьёзный и задумчивый?
— Да хрен его знает! Он от любви в последнее время совсем одурел, Ромео чёртов.
— Кто бы говорил, — рассмеялся Алексей.
— Леша, милый, я реалист, а этот, — Олег похотливо приобнял своего парня за талию, — он у нас романтик, страдалец, ценитель высоких материй. Мы с тобой ему неинтересны. Он вон влюбился по уши в своего Андрюшку и не знает, что с этой любовью делать, потому что, сколько об стену не бейся, а от натурала никакой отдачи.
Я даже рта раскрыть не успел от шока, но было слишком поздно: Андрей остановился и хмуро посмотрел на меня.
— Это правда, Макс?
Надо было выкрутиться, придумать хотя бы мизерное, нелепое оправдание, но, глядя в синие глаза любимого, я не мог солгать.
— Да, — собственный голос показался мне чужим и глухим.