быть — неудачно наступив на больную ногу?
Алексей не стал разбираться. Просто поспешил воспользоваться моментом, дрожащей рукою поплотнее прижав свой клинок к шее своего врага.
Алерий вскинув глаза и Алекс мгновенно увидел как ярость, на которой держался пацан все это время, сменилась страхом. Увидел предельно яркое и отчетливое нежелание умирать!
И иномирец, не желая уподобляться местным дикарям, повернул голову к балкону и громко крикнул:
— Все! Я победил! — голос хрипел от натуги и ничего внушительного в интонациях не было. Лишь предельная усталость.
Но даже этого хватило, чтобы лица большинства собравшихся скривились от недовольства. Зрительские ряды, судя по разочарованным рожам, предпочли бы другой финал.
Особенно явно это читалось на физиономии архонта, который, казалось, готов был швырнуть зажатый в руке кубок об пол от собственной ярости и досады. И вдруг — глаза мужика вспыхнули!
Алексей, мгновенно почуяв неладное, краем глаза увидел какое-то движение. Резкий выпад мечом! Иномирец, пытаясь одновременно и подставить клинок, отводя коварный удар в сторону, и отшатнуться назад, и обругать чертова пацана, решившего коварно воспользоваться тем что его враг отвел взгляд, не преуспел вообще ни в чем.
Череп взорвался от боли. А точнее — левая его половина. Щека, как и лоб, мгновенно запылали от острой вспышки. А по коже потекло что-то нестерпимо горячее.
Алексей, пытаясь пересилить себя, усиленно моргал. Усилием воли отгоняя цветные круги, мешавшие увидеть хоть что-то вокруг. Коленом он ощущал жесткий песок, а прижатой к лицу рукой — глубокую рану, перечеркнувшую левую глазницу.
Но как только зрение хоть немного вернулось — иномирец тут же увидел лежащее в двух шагах тело. Алерий был мертв. А горло перечеркивала алая полоса.
«Должно быть — случайно? Когда пытался отмахнуться?» — мелькнуло осознание в голове Алексея.
Но едва только мозг понял, что опасность миновала — мир мгновенно померк. Сменившись какофонией из боли и холода.
***
Иномирца знобило. Здоровый глаз время от времени приоткрывался, цепляясь за коричневые стены и решетку собственной камеры. Как он сюда попал? Алекс не знал. И, сказать по правде, его это совершенно не беспокоило.
Вокруг головы была обернута какая-то тряпка. Должно быть, местный аналог первой помощи. Тело усиленно содрогалось, бомбардируя своего хозяина сотней неудобств. Затекшие плечи, дрожь, холод, ноющие ушибы и сильнее всего — чертовски сильная боль, заставлявшая хватать воздух ртом.
Мир постоянно темнел. Алекс то и дело отключался. Но неизменно возвращался, снова ухая в озеро из боли на несколько минут и моля высшие силы подарить ему забвение.
В один из подобных визитов в реальный мир он обнаружил склонившегося над ним человека. Незнакомый бородатый мужчина. Легким усилием он отнял прижатую к лицу руку и прижал ее к полу. Отдирая следом тряпку.
Алекс взвыл от боли, пытаясь ударить незнакомца, но движение получилось до того невразумительным, что бородач его даже и не заметил. Цепкие глаза быстро осмотрели рану, аккуратно ткнув рядом с ней пальцем пару раз. Снова разрывая мир на сотни мелких осколков, вынуждая сознание в очередной раз погасить лампочку.
— Я сделал что мог, — долетает до ушей усталый голос. — Но лихорадка может и не отступить.
— Сколько? — разрывает тишину недовольный голос Витуса.
— Сколько? — непонимающе ответил собеседник.
— Сколько времени он вот так проваляется!? — яростно прошипел жирдяй. — Он нужен мне на арене!
— Боюсь, только Боги сумеют ответить, — спокойно ответил местный аналог врача. — Думаю, месяц. Если ты, конечно…
— Что? — раздраженно фыркнул Витус.
— Целительный эликсир должен помочь. Один — сейчас. Еще один — через день, — уверенно произнес незнакомец.
«Это та синяя хрень-то?» — мелькнуло в голове у Алексея. — «Мда, я в жопе… « — каким-то чудом пробился на поверхность врожденный скептицизм.
— Это же целых шестьдесят драхм! — вскрикнул Витус.
Ответом ему, впрочем, был лишь усталый вздох.
Алексей, должно быть, снова отключился. Потому что когда он открыл глаза в следующий раз — то обнаружил себя сидящим у стены. Один из стражников держал его тело, в то время как другой зажимал в руке небольшой фиал, полный светло-голубой жидкости.
Охранник, увидев бешено вращающиеся глаза и поняв что пленник в сознании, поднес флакон поближе.
— Это поможет! Пей! — рявкнул он, выдергивая пробку.
Алекс толком и понять-то что происходит не успел, как ему между губ ткнулось горлышко. А следом — голову задрали, быстро влив голубую жидкость внутрь. И, не рассчитывая на результат своих слов, насильно закрыли челюсть, тут же зажав нос. Не оставляя иномирцу иного выбора кроме как проглотить жидкость, мешавшую вдохнуть.
И сразу же — отпустили. Бросив пленника и покинув камеру, задвигая за собой засов.
Целебная жидкость вызывала странное ощущение. Зубы тут же начало ломить, будто от ледяной воды. Рот, казалось, покрылся изморосью, будто от ударной дозы ментола. Пищевод, напротив, раскаленной волной обожгло аж до самого желудка, наподобие чуть ли не чистого спирта!
А минутой позже из желудка во все стороны начало расползаться нестерпимое тепло. Наполняя каждую клеточку истерзанного тела безудержно хлещущей через край энергией! От чего охватившая Алексея дрожь стала еще сильнее, вынуждая свернуться калачиком на полу, обхватив собственные ноги, и, скрипя зубами, пытаться перетерпеть эффект настойки.
Лишь фоном Алекс услышал скрип и шорох множества шагов. Слишком поглощенный собственной лихорадкой чтобы испытывать хоть какое-то любопытство.
— Ты слишком дорого мне обходишься, иномирец! — раздался над ухом голос, заставивший таки Алексея приоткрыть здоровый глаз.
Витус стоял прямо у самой решетки, злобно глядя на пленника сверху вниз.
«Сочувствую», — мысленно заявил Алекс, снова закрывая глаза. Смотреть, по его мнению, все равно было не на что. — «Должно быть, эта свинья сильно меня ценит, раз лично пожаловал в застенок!» — мелькнул следом юморной отголосок где-то глубоко внутри.
Но Витус, не получив ответа, пошел прочь. Оставляя Алексея дрожать на глиняном полу и гадать — когда именно он помрет? Дотянет ли хоть до рассвета?
***
sear21: контакты автора указаны в комментариях под первой главой.
Также я ценю развернутую критику.